Недавно исполнилось два года со дня прихода команды Владимира Зеленского к власти. О выполненных обещаниях, о состоянии в экономике, о защите инвестиций и внутренней атмосфере в «Слуге народа» «Апостроф» поговорил с заместителем руководителя фракции АРТЕМОМ КУЛЬТЕНКО.

— Недавно прошла итоговая пресс-конференция президента Зеленского по результатам двух лет работы, и больше всего в связи с этим вспоминают о выполненных и невыполненных обещаниях. Что уже сделано и что находится в процессе исполнения?

— Насколько я помню, по информации сайта «Слово и дело», на сегодняшний день (и это еще даже не экватор полномочий) у нас уже 28% обещаний в статусе выполненных, огромное количество на стадии реализации. Я – о результатах всей команды: это Верховная Рада и фракция «Слуги народа», президент, Офис президента со своими инициативами и Кабинет министров. Могу отметить законопроекты, много законопроектов, например о наказании депутатов за кнопкодавство, снятии неприкосновенности, народовластии, все это мы обещали и сделали.

— Говорят, президент стал более прагматичным и скептичным за эти два года, а некоторая наивность, которая была у него раньше, ушла…

— А по-другому нельзя. К сожалению, это такая должность, на которой можно сойти с ума, если правильно не выстраивать свои отношения во многих процессах и правильно к ним относиться. Самый важный момент в том, что он продолжает быть открытым для своей команды и как человек он не изменился.

— Насколько часто вы (как команда,фракция) с ним общаетесь?

— Часто. У нас проходят совещания относительно тех или иных законопроектов, стратегий — куда мы идем, насколько мы успешно справляемся, включая выполнение предвыборной программы Владимира Александровича и партии «Слуга народа». Раз в две недели — это точно. Если происходят какие-то срочные события, то чаще.

— Давайте вернемся к народовластию. Говоря о нем, вы имеете в виду референдум?

— Да, референдум. Это был сложный закон, он не родился одной строчкой, много дискуссий было. Как это и принято, оппоненты свою лепту вносили, и наша фракция также.

Еще один важный момент — децентрализация. Это важный шаг, который тянет за собой много позитивных моментов для людей, которые они могут почувствовать на себе. То есть, громада сама зарабатывает деньги, получив право выбора на что их тратить, определять первоочередность и т.д.

— Относительно децентрализации в прошлом году возникло много сложностей: сформировали новые районы, возникли вопросы с полномочиями старых и новых райсоветов. Удалось ли стабилизировать ситуацию?

— Как и в любой реформе, нормально иметь переходный период. Да, были разногласия, очень много споров даже внутри нашей фракции. Каждый депутат, особенно мажоритарщики, отстаивали свою точку зрения, потому что точно знали, как лучше. Эта реформа в общей сложности уже осуществлена, но есть еще некоторые моменты, шероховатости, от которых мы в течение короткого периода уйдем. Думаю, на это понадобится максимум год-два.

— От децентрализации давайте перейдем к экономике. Ни для кого не секрет, что ее состояние во время пандемии оставляет желать лучшего. Какие шаги власти помогли не упасть нам на дно, а теперь могут дать толчок к улучшению ситуации в будущем?

— Если взять нашу страну в самые сложные периоды, скажем, в году 2009-м, когда дефицит бюджета составил около 12%, то по сравнению с этим сегодняшний уровень падения — 5% можно считать достижением. Многие скептики, например, МВФ или даже Нацбанк прогнозировали другие цифры: 8% и 6% падения. Пандемия, безусловно, сказалась, и все хотят, чтобы было хорошо, но мало кто осознает, что многое зависит от них самих.

У государства есть несколько статей наполнения бюджета, за счет чего мы можем поддерживать благосостояние украинцев. Многие из наших людей почему-то относятся к честной уплате налогов, мягко говоря, по-разному. Но все таки большая часть бизнеса готова выходить из тени, однако лишь при равных для всех условиях.

Мы работаем и на привлечение инвестиций, чтобы у нас создавались рабочие места, экономика запускалась и здесь платились налоги – это тоже большой плацдарм. На практике парламентской ВСК по защите прав инвесторов, в которой я состою, можно увидеть, как из-за нелепых ситуаций, возникающих в работе госорганов, может ухудшиться благосостояние каждого человека. Например в Киевской области есть проект AMSTAR, с инвестициями в 4 млрд гривен, 1300 рабочих мест. Подпись архитектора района – и земля, где все должно строиться, уже проходит по другому назначению. Земля, которая находится в частной собственности. Такого не должно быть.

Но инвестиции сегодня нужно не просто защищать, а создавать им максимально комфортные условия. Чтобы инвесторы без колебаний заходили сюда и работали.

— Чем занимается ваша ВСК, каких результатов удалось достигнуть за год?

— Нам удалось разблокировать, вернуть собственникам 5,5 млрд грн. Эти деньги пошли в экономику. В ВСК обращаются предприятия у которых из-за неправомерных действий госорганов были заблокированы счета и имущество. Соответственно тормозятся бизнес-процессы, ликвидируются рабочие места, падают поступления в госбюджет. А если это происходит в регионах, удаленных от промышленных центров —большое количество местного населения может одновременно потерять работу. Подобные проблемы могут возникнуть в том числе из-за рейдерских атак.

Заседание Временной специальной комиссии по вопросам защиты прав инвесторовФото: rada.gov.ua

Мы включаемся в эти процессы, создавая возможности для коммуникации всех сторон и разрешаем конфликты, возвращая их в законодательное поле. По сути, создан действенный инструмент для защиты бизнеса, а не рычаг политического или экономического влияния. Если какая-то проблема повторяется много раз, мы понимаем, что это, прежде всего, проблема законодательства, и начинаем работать над законами, которые позволяют нам в будущем избежать подобных конфликтов.

— Говорят, АРМА, которое должно эффективно управлять отобранными у «нечистых» собственников активами, делает все наоборот. Вы сталкивались с деятельностью этого агентства?

— К нам приходят люди и говорят об АРМА: «Они не помогают, а часто сами рейдерят». Агентство становится механизмом полулегального присвоения: заводится на человека уголовное дело через подходящего прокурора, забирают его активы без решения суда и передают в управление АРМА. А у нас, когда даже преступника за убийство судят, не факт, что ему кроме лишения свободы присудят и конфискацию имущества.

В случае с АРМА — все очень удобно: написали заявление с каким – то предположением, забрали имущество и кому-то за копейки его реализовали. Поэтому мы пытаемся сейчас законодательно изменить их полномочия и прописали в новом законопроекте, что они не имеют права продать имущество без решения суда в котором обязательно определение, что делать с этим имуществом. Управлять или продать.

Столкнулись мы еще и с тем, что при наличии решения суда вернуть собственность АРМА его «не видит». То есть они не хотят его забирать, прокуроры не хотят отдавать, и все это тянется. Мы предусмотрели в законопроекте, что собственник может самостоятельно передавать в АРМА такое решение, чтобы процесс не саботировался месяцами. А это всё – деньги, которые теряет наша экономика.

Недавний кейс Ашана, достаточно известного ритейлера, очень показателен. Одесская область могла получать уже как два года дополнительно по 150 млн грн налогов в год. Но проект заморожен – спасибо АРМА.

— Монобольшинство — беспрецедентное явление в украинской политике, в котором есть люди с довольно разнополярной идеологией. Как удается балансировать?

— Партия – отображение любого общества, начиная с семьи и заканчивая всей страной. У каждого из монобольшинства есть свое видение, мнение, более или менее глубокое понимание разных вопросов. Есть правила, которые мы вначале оговаривали, как будем вместе работать, сосуществовать. На сегодняшний день, с разными шероховатостями, разными взглядами и мнениями мы за 2 года продемонстрировали все-таки успешную работу.

— Все-таки определенные «шероховатости», как Вы говорите, есть. Как фракция справляется с такими моментами?

— Если говорить о персоналиях, то Евгений Шевченко и Александр Дубинский не вместе с партией возникли, у них была спрошлая жизнь. Дубинский был журналистом с определенными задатками и мировоззрением, такими они у него и остались. У Евгения Шевченко, взгляды за 3-5-10 лет не изменились, и не нужно здесь искать какой-то радикализм. Оттого, что несколько членов фракции стали внефракционными или перешли в другие группы мы кардинально ничего не потеряли. Если у человека по большинству вопросов расходится мнение с фракцией, удерживать его не вижу смысла. Это же политика, где все можно обсудить и найти способ решения проблемы максимально бесконфликтно.

— Какой Вам видится работа Рады? Как строится сотрудничество либо проходит борьба с другими политическими силами?

— Приведу пример: антирейдерский закон №3774, 311 голосов «за». О чем это говорит — 311 голосов это больше, чем конституционное большинство. Понятно, если есть политический интерес у фракции ОПЗЖ или других фракций, они не будут поддерживать этот закон. Но я не скажу, что мы всегда голосуем врознь. Посмотрите на табло: там же не всегда 226 или 246. Зачастую, особенно последние голосования, идут с увеличением. Мы очень много законопроектов голосуем с цифрами 250-260, особенно в последнее время. Депутаты понимают, что законодательные проекты надо принимать для того, чтобы двигаться вперед.

Во время работы я для себя понял, что нет законопроектов хороших или плохих. Они для кого-то хорошие, а для кого-то плохие, даже если это повышение пенсий. Ведь для того, чтобы повысить социальные выплаты, надо где-то эти суммы забрать. То есть, для кого-то это будет хорошо, а для кого-то плохо.

Верховная Рада УкраиныФото: Апостроф / Александр Гончаров

— Время от времени появляется информация о том, что некоторые фракции вас поддерживают, более того, хотят формализовать отношения с монобольшинством. Как Вы на это смотрите?

— Я радуюсь, что не мы, а к нам кто-то хочет присоединиться.

Я еще привык смотреть на личности, потому что у каждого человека свои обстоятельства, как он попал в ту или иную историю, политическую партию. Ведь не секрет, что до этого созыва, многие из тех, кто находится сегодня под куполом парламента, раньше дружили, общались десятки лет. Что ж теперь – воевать друг с другом, что ли? Да, собрались разные люди – есть лидеры, есть враги страны, тут уже и доказательств не надо, поскольку существуют неоспоримые факты.

— Вы вспомнили, что у каждого есть своя допарламентская история. Расскажите о вашей. Чем занимались раньше, почему решили идти в парламент и какой цели Вы добиваетесь, пройдя в Раду?

— C самой молодости я предприниматель, успел много с чем поработать. До Рады я развивал компанию, которая сдавала в аренду коммерческие помещения, это были большие объемы по всему Киеву. Примерно лет 10 я этим занимался. Также был период общественной деятельности, объединились предприниматели Киева, малый бизнес, в основном. Коммуницировали с властью ради изменений для честного бизнеса, иногда это был конструктивный диалог, иногда достучаться было сложно. В Раде хочу быть полезным для предпринимателей, для своих бывших, а может и будущих, коллег.

— С коллегами, с главой фракции, с Давидом Арахамия у вас конструктивные отношения?

— Отличные, рабочие. Рад, что у нас собрался такой коллектив. А Давид занимает свое место, действительно по праву. Он – коммуникатор, всегда старается разобраться в ситуации и быть справедливым. С другими коллегами мы можем спорить, можем иметь одно какое-то мнение, но коллектив у нас сложился очень хороший.

— Есть разные мнения о взаимодействии фракций и Офиса президента со спикером парламента Дмитрием Разумковым. Иногда он поддерживает не все инициативы, которые идут от партии и от президента, это субъективно, неправду говорят?

— Если в точечных вещах есть радикальное несовпадение, этого стоило ожидать. Но это не значит, что здесь глобально какой-то плохой знак. С Дмитрием Александровичем я общаюсь довольно часто, я уважаю его и считаю, что он полностью на своем месте. И так считаю не только я, но и многие коллеги из разных фракций и разных убеждений. Когда у него есть мнение, не всегда схожее со всеми, он может его всегда аргументировать, показать, объяснить. Я не хотел бы ему приписывать каких-то конфликтов. Думаю, это нашими оппонентами создается.

— В последнее время неоднократно поднималась тема, что олигархами и оппозиционным политсилам выгодны досрочные выборы. Какова вероятность их проведения в ближайшие год-полтора?

— О досрочных выборах в Раду говорят большинство наших оппозиционеров, начиная где-то, наверное, с начала пребывания 9-го созыва в парламенте. Я не вижу никаких предпосылок для того, чтобы это нужно было сделать. У Верховной Рады есть свои задачи и главное — выполняет она их или нет. На протяжении двух лет, когда мы работали в турборежиме, приняли сумасшедшее количество законов. Даже если у некоторых из них качество хромало, все равно есть возможность отредактировать, исправить. Это тоже норма. Не надо бояться, стесняться и говорить, что все идеально. Поэтому если ВР — орган рабочий, какой смысл в переизбрании? Выборы — это все сначала: опять будет пауза по всем законопроектам, инициативам и так далее. И снова из бюджета страны нужны деньги, опять интриги, предвыборные ролики. Лично я никаких выгод не вижу.

— Гораздо больше у нас критикует не Раду, а правительство, которое работает с марта прошлого года. Недавно сменили трех министров, из которых особенно было много претензий к Максиму Степанову. Как Вы лично оцениваете работу этого правительства и какие ожидания от новоназначенных министров Алексея Любченко, Виктора Ляшко и Кубракова?

— От новоназначенных мы всегда ожидаем хорошего. Я не вправе давать оценку любому их министров, потому что это совсем другая зона ответственности. Там ты — мячик для битья, даже своей командой. Лично я не видел у всех перечисленных министров каких-то существенных минусов. С Владом Криклием у нас были человеческие нормальные отношения: он – член нашей команды изначально. По всем вопросам, которые возникали относительно его министерства, претензий у меня никаких не было. С Игорем Петрашко я вообще не пересекался. О Степанове я тоже не хочу говорить ни хорошо, ни плохо.

Это нормально, когда ты меняешь руководителя, вопрос – как? Если это конфликтная ситуация — это одно развитие событий, если ситуация неконфликтная и можно сделать ротацию, так было бы правильно. Конечно, много зависит от личных амбиций. Может, кто-то придет и скажет «я меньше должности министра не хочу». Бывает и так…

— Вы вспомнили о выполнении программы партии. А есть вещи, к реализации которых стремитесь лично Вы?

— На сегодняшний день я нашел занятие, которое отнимает очень много времени, но приносит видимые результаты – это наша ВСК. Говорить, что я знаю все, помогу всем и могу заниматься всем — это неправда. Если у нас через парламент проходят законопроекты из нашей предвыборной программы или других коллег, у нас есть площадка для общения – фракция. Когда есть тот или иной законопроект, где нас пытаются где-то сбить с толку, я подхожу всегда напрямую и спрашиваю «расскажи, вот такое говорят…», и люди развеивают миф или подтверждают, или как-то по-другому это интерпретируют. Я привык, чтобы каждый человек занимался своим делом. А планы на будущее для нас действительно давно уже определены в предвыборной программе.