В среду, 4 августа в правительственном квартале Киева произошло ЧП: в здание Кабмина зашел мужчина с боевой осколочной гранатой РГН. Визитер выдернул чеку, сжал гранату в руке и угрожал ей воспользоваться. К счастью, все обошлось: после непродолжительных переговоров мужчину задержала полиция. Мотивами правонарушителя, которые толкнули его на такой отчаянный поступок, по информации правоохранителей, стали «жизненные события». Во всей этой истории примечателен тот факт, что мужчина с гранатой оказался бывшим бойцом АТО Владимиром Прохничем, который проходил службу в батальоне «Айдар». К сожалению, подобные инциденты с участием бывших военных, вернувшихся к мирной жизни, периодично случаются в Украине. Вспомнить хотя бы минера моста Метро в Киеве, экс-участника АТО Алексея Белько, который угрожал взорвать сооружение в сентябре 2019 года. Почему государство не уделяет должного внимания психологической реабилитации защитников Украины — разбирался «Апостроф».

Бег с бюрократическими препятствиями

Сразу же после инцидента с Прохничем в СМИ и экспертной среде прокатилась волна недовольства работой Министерства по делам ветеранов. Мол, ведомство не занимается эффективно реабилитацией участников боевых действий, и как следствие, происходят такие случаи. Справедливы ли эти претензии?

Если зайти на сайт Минвета, то можно увидеть, что процедура предоставления помощи ветеранам, по большому счету, расписана достаточно адекватно. Например, для того, чтобы получить услуги психологической реабилитации, ветерану следует обратиться с заявлением в произвольной форме в местный орган соцзащиты. Вместе с заявлением необходимо предоставить копии удостоверения участника боевых действий и документов, подтверждающих участие ветерана в антитеррористической операции. После этого ветерану предложат выбрать одно из учреждений, которое предоставляет услуги по реабилитации, и если выбранное учреждение письменно подтвердит свое согласие на работу с ветераном, то нужно будет подписать еще и договор. В теории, ничего сложного, а вот на практике…

«Человек в состоянии стресса, пережитого психотравмирующего события, не может быть собран для того, чтобы выполнять все эти бюрократические нормы, — поясняет «Апострофу» военный психолог Андрей Козинчук. – Это не потому что он не хочет или ленив. Просто его психические функции не настроены на усидчивость. Выполнение норм Кабмина написано для чиновников, а не для пациентов. Это все равно что человек с поломанной ногой будет обязан пройти 3 километра до травмпункта. Но он не может дойти. А ему говорят: ну ты идиот, нужно было дойти, мы же тебя ждем здесь. На самом деле он (Прохнич, – «Апостроф») не хотел ничего сделать плохого. Если бы он хотел кого-то подорвать, он бы сделал это в другой способ. Его основная цель была одна – обратить внимание. Просто он сделал это в свойственной ему манере. Есть люди, которые выходят с плакатами, пишут посты в Facebook, а он решил вот такой «пост» сделать».

Если все же ветеран преодолеет все бюрократические препятствия и обратится с заявлением о помощи, встает следующий логический вопрос – а какое качество этой реабилитации?

Канадский проект по реабилитации бойцов АТОФото: УНИАН

Денег на реабилитацию нет

По словам Козинчука, говорить о качестве сложно. Ведь Минвет испытывает хроническое недофинансирование.

«Написаны хорошие программы, но на них нет денег. Минвет был брошен. Создали структуру и ничем ее не наполнили, не дали денег. Там должны быть крутые специалисты, с интересными программами на хорошую зарплату, а нет ничего. Это министерство, которое получает меньше всего денег и недополучает больше всего денег», — сетует Козинчук.

Действительно, Минвет буквально «выгрызает» деньги на свою деятельность из государственного бюджета.

«Бюджет, который есть у Министерства ветеранов, чрезвычайно маленький на все проекты. Реализовывать политику по защите наших защитников с таким бюджетом крайне сложно», — жаловалась в феврале этого года министр по делам ветеранов Юлия Лапутина.

Так, в 2021 году Минвет получил из госбюджета 75 миллионов гривен на программы по психологической реабилитации. Это много или мало? Давайте посчитаем.

По информации Минвета, по состоянию на начало 2021 года в Украине насчитывалось 405 тысяч участников боевых действий. То есть потенциальных получателей услуг психологической реабилитации. Таким образом, на одного ветерана в год приходится аж 187 гривен. При этом, на рынке час работы квалифицированного психолога оценивается в сумму от 400 до 600 гривен. То есть бюджета Минвета не хватит, чтобы оплатить ветерану даже час работы с психологом. Конечно, с одной стороны, не всем 405 тысячам участникам боевых действий необходима психологическая реабилитация. Но, с другой стороны, за эти 75 миллионов, согласно паспорту бюджетной программы, государство должно предоставлять реабилитационные услуги еще и участникам Революции Достоинства, членам их семей и членам семей погибших и здравствующих ветеранов.

Почему же государство выделяет на ветеранов такие крохи?

«Да потому что ветеранская проблема у нас не воспринимается всерьез. Есть успешные ветераны, ветераны-звезды и нам кажется, что все хорошо. Но если мы «забили» на ветеранов, то и получаем такую ситуацию. У нас есть два варианта: «забить» на ветеранов и получать такие вот случаи, или инвестировать в ветеранов и получить ту ячейку общества, которая будет приносить государству пользу и прибыль», — уверяет Козинчук.

Ветераны на спортивных соревнованияхФото: Апостроф / Роман Петушков

Но «инвестировать в ветеранов», по словам эксперта, не значит просто дать больше денег Минвету на психологов.

«Социально-психологическая адаптация заключается ведь не только в работе психолога. Если ветерану негде жить или у него нет работы, то психолог его не спасет. Это комплексный вопрос, который должен состоять из социально-бытовых решений, вопросов безопасности и психологии в том числе. Решение проблем должно иметь системный характер. То, что мы проведем форум ветеранов в Очакове и все обсудим — это не будет системным решением вопроса. Например, у вас грипп. Для того, чтобы вылечиться, не получится просто принимать таблетки. Нужно правильное питание, отдых, влажная уборка, не переохлаждаться. А вместо этого вас заставляют ходить с гриппом на работу в холод, но дают вам лимон. Нет комплексной программы, которая бы замыкалась», — подчеркнул специалист.

Откуда оружие

Впрочем, в ситуации с нападением на здание правительства есть и другая сторона проблемы. Да, ветераны могут испытывать психологические трудности, а государство не помогает их решать. Но откуда и почему у людей на руках появляется оружие и взрывчатка?

«К сожалению, такие ситуации будут происходить и дальше, поскольку на то есть объективные причины. Прежде всего – неконтролируемый оборот боеприпасов, оружия и взрывчатки. Десятки лет мы уже говорим о принятии закона об обороте оружия и взрывчатых веществ, но воз и ныне там», — сетует эксперт по вопросам государственной безопасности Василий Вовк, комментируя ситуацию Апостроф TV.

Читайте: Молоденькие министры побыли год-два в Кабмине и катаются на яхтах, а для ветерана АТО даже работы нет — генерал-майор Василий Вовк

А в марте парламентарии провалили два законопроекта, регулирующих оборот оружия в стране. Поэтому до тех пор, пока власть не наведет порядок в сфере оборота оружия и не возьмется всерьез за решение проблем ветеранов, подобные случаи будут угрожать существованию самой власти. И это уже не просто метафора, ведь вооруженные люди уже приходят «домой» к власти.