С началом войны в 2014 году оккупанты в Крыму проводили жесткие репрессии против крымских татар и украинцев. Сейчас репрессии происходят не только на полуострове, но и на территориях Херсонской, Запорожской и Николаевской областей, захваченных рашистами. Что происходит на оккупированном полуострове сейчас, как оккупанты давят на южан Украины и как живут крымскотатарские беженцы — в эфире Апостроф рассказал глава Меджлиса крымскотатарского народа РЕФАТ ЧУБАРОВ.

– Накануне оккупанты в Севастополе решили продлить «желтый» уровень террористической угрозы до 14 августа. Что вам известно? Может быть, вы знаете причины этого продления?

– Вы знаете, что этот уровень, который они называют «желтым», является вторым по их классификации. Он был введен после того, как была совершена атака на штаб Черноморского флота рф, расположенный в Севастополе. Атака дроном – он упал на территории этого штаба и взорвался. После этого продолжается такой статус города Севастополя.

Это говорит о том, что, с одной стороны, российские оккупационные власти в Крыму пытаются максимально удерживать население Крыма в состоянии устрашения. Так легче проводить свои милитаристские планы. Во-вторых, это говорит о реальном опасении оккупантов насчет тех или иных военных действий со стороны Вооруженных сил Украины. Они боятся, что вооруженные силы Украины подойдут к полуострову и зайдут в Крым.

– Расскажите о ситуации с развертыванием стратегических объектов в Крыму. Не так давно Зеленский подчеркивал, что россия превратила Крым в военно-тюремный лагерь. Насколько сейчас в Крыму наращивают военный потенциал и военные объекты, которые используют, в частности для атак против украинских военных и украинских городов на южном направлении?

– Москва и Кремль никогда не скрывали, что они превращают Крым в такой военный плацдарм. Об этом говорили все: и украинская власть, и эксперты, и Меджлис крымскотатарского народа. Об этом принимались соответствующие резолюции международных организаций, в частности резолюции, которые одобрялись Генеральной ассамблеей ООН — по милитаризации Крымского полуострова и акватории Черного моря.

Следствие этой милитаризации, этого превращения полуострова в военную крепость российскими оккупантами мы увидели 24 февраля, когда один из самых масштабных ударов по материковой части Украины был нанесен именно с территории оккупированного Крыма.

Сейчас самыми большими военными объектами в Крыму являются десятки обустроенных мест, где расположены зенитно-ракетные комплексы, баллистические ракеты. Отсюда также производятся обстрелы. Это и Севастополь, где базируется Черноморский флот россии.

И теперь, насколько можно судить по той информации, которая доходит до нас, это расположение моста через Керченский пролив. Здесь в последние месяцы россия разместила многие специальные военные подразделения, направленные на защиту этого объекта, который для нее имеет стратегически важное значение. Именно через мост перебрасываются новые и новые войска на территорию Крыма, и они готовятся к новому штурму и новым ударам по материковой Украине.

– По данным британской разведки, на прошлой неделе ВСУ ударили по эшелону вооруженных сил России и повредили железнодорожное сообщение между Крымом и Херсоном. Известна ли вам какая-нибудь информация, возможно, оккупанты уже отремонтировали этот участок?

– К сожалению, мне такие детали неизвестны. Но понятно, что именно коммуникации очень важны для российских оккупантов. Скажем, Антоновский мост, объединяющий оба берега Днепра и помогавший российским оккупантам держать Херсон, а также железнодорожные пути очень важны для оккупантов. Поэтому Вооруженные силы Украины, в первую очередь артиллеристы, пытаются их максимально выводить из строя, потому что это будет очень ослаблять российских оккупантов в их попытках удерживать эту территорию.

Сейчас идет соревнование по времени. Россиянам нужно некоторое время, чтобы провести имитацию референдума. Я не знаю, что они будут потом делать с этими результатами, которые уже нарисованы в кабинетах Кремля. Понятно, что там не будет никакого действия, напоминающего голосование. Но они пытаются провести это в сентябре. Похоже, это будет 11 сентября, если исходить из некоторой информации. Наша задача – максимально усложнить им жизнь и сорвать попытки имитации референдума. Вот вокруг этого сейчас и идет такое военное состязание.

– Как насчет притеснений на территории временно оккупированного Крыма? В частности, какая ситуация с преследованиями крымскотатарских активистов и людей, так или иначе связанных с информационным сопротивлением? Известно, что с 24 февраля усилились притеснения со стороны оккупантов в отношении крымскотатарского народа.

– С началом полномасштабного вторжения репрессии и преследования ужесточились, поскольку российские оккупационные власти пытаются максимально контролировать настроения крымского общества.

Крым стал такой транзитной территорией, близко к тем местам, где происходили, происходят и будут проходить боевые действия. Через Крым проходят войска, в оккупированный Крым возвращаются грузом 300 или 200 российские военнослужащие. Крымские люди как никто видят эти страшные последствия очередной авантюры россии после 24 февраля. Поэтому одним из инструментов удержания контроля за крымским обществом являются репрессии.

Продолжаются суды над крымскими татарами и этническими украинцами. Их судят на разных территориях: в Ростове – тех, кого обвиняют в терроризме и экстремизме, в Подмосковье военные апелляционные суды. В Крыму сейчас проходят три таких судилища. Это Нариман Джелял – первый заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа. Это молодые наши активисты, братья Азиз и Асан Ахтемовы. Также будут судить Ролана Османова – одного из активистов крымских татар – за якобы компрометацию российской армии. Следовательно, в Крыму репрессии не утихают ни на секунду.

– Меджлис крымскотатарского народа анонсировал регулярные онлайн-встречи с соотечественниками, которые были вынуждены уехать из Украины из-за агрессии россии. Скажите, пожалуйста, когда эти встречи будут проходить?

– Мы не знаем, сколько вообще граждан Украины стали беженцами. Понятно, что среди них есть и крымские татары. Мы не хотим как-то выделять крымских татар, но в нынешних условиях очень важно знать почти о каждом человеке: где он, что с ним, нуждается ли он в какой-либо помощи. Это возможно исходит из того, что мы осознаем, что нас так мало в мире. Нас мало в Крыму, потому что 300 тысяч человек – это по количеству населения как один район в Киеве. Около 5-6 тысяч человек были в последнюю волну эвакуированы из Украины в поисках безопасных для себя и своих детей условий. Это в подавляющем большинстве женщины и дети.

Те, кто в Турции, а их там большинство, у нас там все организовано. Там большая наша диаспора, у нас есть взаимодействие с правительством Турции, мы координируем и помогаем людям. Они там расположены компактно, в трех городах: Эскишехир, Бурса и Кыркларелли. Для нас важно, что происходит с людьми в странах Западной Европы, они там разбросаны по всей Европе. Мы начали онлайн-встречи с этими людьми, чтобы их объединить.

Цель такова: мы говорим, что вы в одиночку можете решать все вопросы – вопросы своих семей, вопросы трудоустройства, вы можете убраться в своем доме. Но если речь идет о сохранении коллективной идентичности – крымскотатарского языка, обычаев наших, культуры и веры родителей – то мы должны объединиться.

Люди на это охотно идут. Первую такую встречу мы провели с поселившимися в Германии. Теперь будем проводить по другим странам Западной Европы.

– В ОК «Юг» Вооруженных сил Украины заявили, что сейчас в определенных районах Херсонщины и в самом Херсоне есть панические настроения среди российских оккупантов. Они понимают, что существует большой риск того, что скоро начнется контрнаступление, и им придется убегать. Некоторые коллаборанты и оккупанты уже сейчас бегут. Есть ли такие случаи, когда коллаборанты перемещаются в Крым, чтобы избежать наказания в Украине?

– Здесь, возможно, лучше говорить о самих процессах. Сейчас российские оккупанты пытаются задействовать все свои возможности и усилия для того, чтобы в сентябре провести на этих территориях нечто подобное тому, что напоминало бы референдум. Поэтому российские оккупанты сейчас нацелены на наиболее уязвимые слои населения на оккупированных территориях. Это пожилые люди, люди, которые нуждаются в помощи и живут бедно. Но одновременно это и учителя школ. Очень большое давление, особенно в Херсонской области, оказывается на учителей школ для того, чтобы они открыли школы 1 сентября именно по российским программам с обучением на русском языке.

Для этого они используют все возможные механизмы: пытаются отправить детишек на территорию россии под видом отдыха. Представьте себе, что из Генического района недавно отправили группу детей на отдых в Адыгею. Это просто безграничный цинизм. А десятки курортных поселков на Черном и Азовском морях сейчас абсолютно пусты, потому что пришла война и там оккупанты. Они репрессируют людей и никто там не работает. В этих пансионатах русские солдаты. А наших детей они отправляют якобы на отдых на своей территории. Это все делается для того, чтобы подавить эти слои населения, на которые ориентируются люди. Учителя в школах – это же солидная категория. Медиков тоже репрессируют. Поэтому здесь очень важно, чтобы происходило взаимодействие между правительством Украины, между разными составляющими общества с людьми на оккупированных территориях. Чтобы взаимодействие и диалог были постоянными.

Что касается коллаборантов, то я очень приятно был поражен тем, что, несмотря на столь жесткие действия со стороны российских оккупантов, количество людей, которые пошли служить российским оккупантам на территории Херсонской и Запорожской областей, намного меньше, чем ожидали сами оккупанты.