Российский фюрер Владимир Путин, как и вся свора агрессивных кремлевских идиотов, переживают наиболее болезненный период. Убийственная самоуверенность, тотальная недооценка возможностей Украины и политической воли стран Запада загнали эту бункерную крысу в угол. И в этом углу крысиный диктатор остается один на один с пистолетом, заряженным единственным «ядерным патроном». Черноротые кремлевские пропагандисты, обезумевшие от лжи и потоков крови «военкоры» ликуют от убийств мирных украинцев, понимая, что Россия – больше не «империя». Почему кремлевскому «агрессивному сословию» все это доставляет психологические страдания и готов ли Путин нажать на «красную кнопку», «Апострофу» рассказала политический психолог, вице-президент Ассоциации политических психологов Украины СВЕТЛАНА ЧУНИХИНА.

— Скажите, пожалуйста, недавние массированные ракетные удары по нашим городам и продолжающиеся налеты иранских «мопедов» на Киев могут быть именно истеричной реакцией Путина на провалы в Украине?

— С одной стороны мы, безусловно, имеем дело с реакцией Путина и всего российского «агрессивного сословия» на болезненные для их самооценки события на украинском фронте. Под воздействием череды военных неудач перед всеми россиянами, которые эмоционально, личностно вовлечены в эту войну, встала необходимость корректировки сформировавшегося у них образа России как сверхдержавы, супер-игрока на международной арене. Это осознание обещало катастрофу не просто политическую, а экзистенциальную. «Если мы не превосходящая других нация, то кто мы тогда?». Посмотреть в зеркало и увидеть там совсем не то, что ожидаешь – это страшно.

«Ликование» россиян по поводу разрушений и жертв, причиненных этими обстрелами, может указывать не только на крайнюю степень дегуманизации населения Украины в российском массовом сознании, но и на масштаб моральной катастрофы, которая их ожидает в результате военного поражения. В этом ликовании отчетливо слышится облегчение от того, что крушение великодержавных иллюзий, в которые миллионы россиян инвестируют свои жизни, пока откладывается.

С другой стороны, невозможность нанести поражение ВСУ на поле боя выливается в то, что в психологии называется «смещением агрессии», когда насилие переадресовывается тому, что слабее. В данном случае, гражданскому населению. В военном плане эти удары ракетами и «мопедами» по гражданской инфраструктуре ничего не дают.

— Путин на фоне этих унижений может, условно говоря, нажать на «красную кнопку»?

— С его точки зрения ядерное оружие – окончательный аргумент в цивилизационном споре с Западом. И его не смущает, что в этом случае победа России сводится к желанию Путина заставить свободный мир принимать его условия, считаться с его интересами, прислушиваться к его мнению. Он неоднократно говорил, что Запад, должен «уважительно относиться к России». Под Россией он понимает исключительно себя.

— То есть он, на ваш взгляд, готов применить ядерное оружие?

— Психологически он к этому готов, в том смысле, что у него нет моральных предохранителей от такого шага. Более того, для него позор поражения – то, что может быть приравнено к «социальной смерти» — страшнее физической смерти. В критический момент он способен пойти на столь отчаянный шаг.

И сам Путин, и вся российская «партия войны» – Дмитрий Медведев, Рамзан Кадыров, Евгений Пригожин, Игорь Гиркин, условные военкоры – поставили на эту войну все, что у них есть.

Тем не менее, они оставили себе небольшую психологическую лазейку, в которой возможно спасение. Если убедить самих себя и всех вокруг, что воюют они не с «какой-то» Украиной, а сразу со всеми странами НАТО, то поражение уже не будет выглядеть столь катастрофическим. Хотя в реальности именно украинская армия теснит россиян с оккупированных территорий.

— Путин еще с оккупации Крыма бравирует, что «русскому человеку на миру и смерть красна», рассказывая, что население РФ якобы попадет в рай, а граждане Украины и Запада «просто сдохнут». С российскими «патриотами»-идиотами все понятно, а обычный обыватель в РФ готов отправиться в путинский «рай»?

— Действительно, существенного сопротивления «частичной мобилизации» российское общество не оказывает. И это неожиданно, как мне представляется, даже для самих россиян. До этого весьма правдоподобной выглядела гипотеза о том, что россияне готовы поддерживать войну лишь до тех пор, пока она не коснется их лично. Даже Путин до последнего тянул с мобилизацией, понимая все риски такого решения для собственного режима. Но оказалось, что риски переоценены. Часть мужчин призывного возраста решила сбежать, уклониться, но многие покорно соглашаются идти на убой.

И тут возможны два объяснения. Вынесем за скобки идейных сторонников войны, которые не были готовы идти на фронт в качестве добровольцев, но для которых мобилизация стала той мотивирующей силой, которой им не хватало, и они пошли. Остаются те, кто, во-первых, ощущает на себе давление доминирующих в российском обществе социальных норм, которые в последнее время сильно сдвинулись в патриархальную сторону. Не служил – не мужик. И в этом случае риск погибнуть на войне воспринимается как менее разрушительный, чем риск потерять репутацию. Это все тот же конфликт между страхом социальной и физической смерти, о котором все время приходится говорить в связи с этой войной.

Во-вторых, есть категория людей, которые просто не способны сопротивляться диктату государства. Это может быть следствием выученной беспомощности, или более краткосрочной шоковой реакции замирания, ступора. В любом случае все это – массовые, а не единичные феномены.

— После взрыва на так называемом «крымском мосту» Путин выглядел растерянным. Показательна их беседе с главой российского Следкома Бастрыкиным. Они, словно два дурака, гипнотизировали друг друга. Бастрыкин сказал, что имел место «теракт», а Путин со страхом в глазах повторил слово в слово бастрыкинские выводы.

— Впечатление «дурацкости» есть, как и от любого постановочного политического сюжета. Путин растерян потому, что, кажется, он впервые сталкивается с такой чередой неудач. Эта война выходит из-под его контроля. Ничто не идет по плану, никакие действия не дают ожидаемого результата. Путин привык кроить реальность по своему вкусу. Теперь он бессилен перед реальностью.

Это все усугубляется пониманием того, что РФ выглядит для всего мира совсем не как сверхдержава, что всем видны ее слабые места. Да, у Кремля остается превосходство в плане дальности ракетных ударов и моральной готовности применить «оружие судного дня», но в плане геополитического «престижа» Путин теряет позиции с каждым днем.

— Если позволите, в плане путинского «престижа» уточните, пожалуйста, еще один момент. Кремлевского главаря недавно публично унижали и отчитывали на саммите ШОС в Самарканде. На прошлой неделе был саммит СНГ в Астане, там Путина лично отчитал президент Таджикистана Рахмон.«Союзники» на постсоветском пространстве начали демонстрировать Путину свое моральное превосходство?

— Думаю, эти страны, которым Россия многие десятилетия отводила роль своих сателлитов, удерживала их на «заднем дворе» собственной сферы влияния, демонстрируют готовность отстаивать свое достоинство, авторитет и автономию. То есть все те права, которые гарантированы уставом ООН каждому суверенному государству мира. Россия хотела изменить мировой порядок, и он действительно начал меняться. Но только понравится ли этот мир Кремлю?