В начале июля все СМИ показали видео, на котором Ирма Крат — активистка и журналистка — напала в здании Верховной Рады на нардепа от партии «Слуга народа» Никиту Потураева. В результате, она была лишена аккредитации в парламент. О том, почему она решила побить народного избранника, а также о том, что будет происходить в государстве в ближайшее время, Ирма Крат рассказала в эфире Апостроф TV.

— Вы ударили народного депутата Никиту Потураева в лицо и сумкой по голове во время брифинга в Верховной Раде. Почему вы это сделали?

— Накануне мне пришло сообщение от вашего телеканала, вы меня приглашаете на эфир. Я спросила, какая тема разговора. Через 10 минут я получила ответ о том, что тема разговора: «Можно ли побить депутата и не сесть за решетку?». Я резко ответила сама себе: можно. А потом я захотела бы вам задать вопрос. А можно ли продать украинскую землю и остаться небитым и не сесть за это в тюрьму?

— Если вы у меня спрашиваете, то я не продавал.

— Я к народным депутатам. Как они считают, можно продать украинскую землю и остаться небитым? Это хорошо, что бьют. Но когда начнут стрелять — не дай Бог. Я не хочу, чтобы в центре Киева началась революция. Мы знаем, чем это закончится. Я не хочу, чтобы у нас разгорелась полномасштабная война по всей Украине. Я очень мечтаю, чтобы мы дотянули до президентских выборов. Скажем так, я даже все делаю для того. Люблю я эту действующую власть или не люблю, но я хочу, чтобы мы дотянули до президентских выборов. Поэтому я прихожу в Верховную Раду и начинаю их бить. Начинаю им объяснять, что если вы будете принимать такие законы, то к выборам мы, дорогие друзья, не дотянем.

— Почему именно Потураев? Какое-то слово вас спровоцировало?

— Нет. Я думаю, может ему не повезло в тот день, что именно он мне под горячую руку попал. Когда я зашла в парламент, мне по большому счету было абсолютно все равно, кого наказать за их преступление против всего украинского народа. Главное, чтобы это был человек, который проголосовал за продажу украинской земли. Смотрите, я зашла в парламент, я увидела Волынца, перед этим я просмотрела, как он голосовал. Я ему протянула руку.

— Волынец не поддерживает, как и вся фракция «Батькивщина».

— Не вся фракция, только 12 человек проголосовало против. У меня вопрос к Тимошенко, чего не 25. Я подошла к Волынца, он не воздержался (во время голосования — «Апостроф»), а проголосовал против продажи. Я ему пожала руку. Говорю: «Вы знаете, я вас очень уважаю, вы молодец, потому что вы проголосовали против продажи земли». После этого я уже подошла к Потураева и провела с ним беседу. Это беседа не от имени журналистки. Это ему привет от всего украинского народа, чтобы вы понимали. Потому что нельзя во время войны украинскую землю выставлять на продажу. За это не только бьют, за это убивают.

— Вы спокойно зашли в парламент, вас проверяли?

— Я вам скажу, как я выходила.

— А заходили как?

— Спокойно зашла. У меня удостоверение журналиста, как и у всех. Я показала документ, зашла в парламент, провела там некоторые интервью. Но я не как журналист — вы отделяйте журналистику от моей политической или общественной деятельности. Когда у меня Потураев спросил, кто я, я ему говорю: «Что, не узнал?». А он смотрит на меня. Я говорю: «Я — украинская женщина». Чтобы он понимал, что он получил сейчас по лицу от украинской женщины. Не от журналистки: не от народного депутата. Тебя пришла в парламент бить украинская женщина, тебе привет от всего украинского народа. И я вам скажу, что эта история не завершена.

— Вы еще кого-то собираетесь?

— Нет. Если они думают, что они 1 июля поставили украинскую землю на продажу, и все закончится избиением от Ирмы Крат, то они очень ошибаются. Они будут нести ответственность. Я вам скажу, что выживут не все, кто был к этому причастен.

— Я так понимаю, что к вам будут какие-то юридические вопросы. Они будут как-то пытаться защититься?

— Кто, Потураев? Если он хочет еще раз получить по лицу, он может подать на меня в полицию. Когда у меня спрашивают, боюсь ли я ответственности, я вам скажу честно: я не боюсь ответственности. Я боюсь, что наши украинские дети останутся от украинской земли. Этого я очень боюсь. Я очень боюсь, что мы не дотянем до выборов, и Украина может расколоться на две части. Этими законами они провоцируют всеукраинские восстания, которые приведут к тому, что мы останемся и без Украины, и без земли. Вот этого я боюсь. А то, что меня снайпер снимет, я этого не боюсь.

— Я надеюсь, до этого не дойдет.

— То, что меня посадят в тюрьму, — я абсолютно этого не боюсь.

— Уголовное производство есть, вас вызвали?

— Нет. Я знаю, что Аваков — в то время он еще был министром — был категорически против продажи земли. Ну не может он пойти, будучи министром, против всего украинского народа. Вы представьте себе, что бы это было. Если бы, не дай Бог, меня взяли под стражу, то поднялся бы мой регион — Полтавщина — поднялся бы Львов, Тернополь. Все бы стали на защиту украинской женщины. Это не было бы 10 добровольцев. Объединились бы все добровольческие батальоны. Эти силы, которые хотели подать в полицию, просчитали, что им это не выгодно. Если они на меня подадут в полицию, напишут заявление, то это приведет к всеукраинскому восстанию. И решили, что лучше не трогать. Они все просчитывают.

— То есть не зарегистрировано в ЕГРР?

— Не зарегистрировали, потому что они не хотят нарваться на неприятности. Я — влиятельная женщина. Если у меня денег нет, то это не говорит о том, что на мою защиту не поднимутся миллион украинсцев. Меня украинцы настолько любят, что можете попробовать написать заявление. Меня однажды как-то задерживали. Через 10 минут уже тысячи человек стояла под судом. Начали проводить судебное заседание, я спросила: «А чего вы здесь? Это гражданское дело, меня не посадят». Ну так они меня волнуются и переживают. Я сама жду, чего не подают? Подавайте.

— Вы хотели именно в парламенте это сделать, символически?

— Я не хотела. Если что-то хочу что-то сделать, я это беру и делаю.

— Я имею в виду, не на улице?

— Уголовной ответственности я никогда не боялась. Я всегда несу ответственность за свои поступки. Я полностью анализирую и знаю, для чего я это делаю. Если я в течение года писала каждому народному депутату письмо, объясняла, как малому ребенку, каждому отдельно, будто они шли в ресторан, перепутали двери и попали в Верховную Раду. Думаю, может, они некомпетентны. Возможно, они неопытны.

— Насколько я помню, вы сами когда-то выдвигались в парламент.

— Да, я баллотировалась. Я без 16 голосов мэр города Гадяч в 25 лет.

— В парламент вы хотели попасть?

— Да, я баллотировалась, но не было больших денег, и меня весь регион в то время не знал. Сейчас все знают.

— Сейчас ваша политическая позиция сочетается с какой-то партией?

— Я абсолютно беспартийная женщина, слава Богу. Абсолютно независимая женщина, я люблю свою свободу. Если бы я принадлежала к какой-либо политической силы, они мне бы указывали пальцем, что делать. Они могли бы мне указывать дней 10, я бы вышла из политической силы. Я уже была в одной партии. В «Народной партии» Литвина в 2010 году. Я побыла в ней десять дней, и мы попрощались, потому что я женщина, которая любит свободу. Но я не о том. Смотрите, я в течение года писала каждому народному депутату письмо, объясняла, почему нельзя продавать украинскую землю. Отдельно хочу читателям еще раз немножко объяснить: у нас 450 сессий — городских, районных, областных — на своих заседаниях приняли решение о том, что они против продажи украинской земли. Эти документы они присылают к председателю Верховной Рады Разумкову. Разумков не замечает. Поясню, кого он просто взял и отфутболил. На каждой сессии находится в селе 60 депутатов, в города — 100, в области — 200. По факту, если взять среднее значение — 100 депутатов, то это получается 45 000 депутатов разных уровней. Представляете цифру? 45000 депутатов разных уровней по всей Украине прислали в Верховную Раду письма о том, что они против продажи украинской земли.

— Мы понимаем, но вопрос все же решает парламент. Скажите, вы еще будете ходить в парламент с такими посылами, с сумками?

— Я не люблю повторяться. Скорее всего, я пойду в парламент, как депутат Верховной Рады. Это не говорит о том, что я там буду каждый день кого-то бить.

— Какой реакции вы ожидали от господина Потураева. Вы же его били сумкой.

— Я вам скажу, это не первый раз, когда я бью мужчин. Реакция у всех одинакова.

— Но в парламенте впервые.

— Все произошло так, как это должно быть. Как он должен был реагировать? Если бы он ответил…

— Там рядом стояли две женщины. Вы ожидали, что они могут вам то препятствовать или закрывать Потураева или нападут на вас?

— Я не рекомендую. Я могу драться одновременно с десятью, и выигрывать эту битву. Я — мастер спорта по уличным боям с десятилетнего возраста.

— Если бы женщины начали с вами бороться, что бы вы делали? Мне просто интересно.

— Пришлось бы отправить 5 человек в нокаут, если бы они еще дрались. Но я о другом. Когда я стану, возможно, президентом Украины, бить мы никого не будем. Но я скажу точно, куда бы они не уехали. Я хочу сейчас обратиться к народным депутатам Украины. Послушайте меня внимательно. Если я когда-то, дай Бог, стану президентом Украины, а я, возможно, стану, и вы думаете, что вы сейчас внесли законопроект о продаже украинской земли и не будете нести ответственность, то я вам хочу сказать коротко. Вы знаете, что Ирма Крат никогда не бросает слов на ветер. Никогда, ни разу этого не было.

— Теперь они точно это знают.

— Нет, они могут проанализировать. Все, что я предупреждала и обещала, я все выполняла. Если вы убежите за границу, то я хочу вам дать гарантию на все тысячу процентов: я найду вас даже на том свете. Поверьте мне, в какую бы вы страну не уехали, я устрою экстрадицию, мы вас будем судить, и вы будете за этот закон сидеть в тюрьме. Народные депутаты должны понимать, что у них своя ответственность, но у нас есть Конституционный суд Украины. Я обратилась со своей жалобой, также обратились другие народные депутаты о том, чтобы признать этот закон неконституционным решением парламента. Мне прислали письмо, чтобы я лучше подготовила свою жалобу. Даже лучше, чем юридические отделы народных депутатов. Я была очень счастлива и думала, что продажу украинской земли запретят. Поэтому я хочу отдельно обратиться к судьям Конституционного суда. Господин Тупицкий, если вы думаете, что мы настолько глупы, то когда я стану президентом Украины, дай Бог, чтобы я им стала, вы не сядете за решетку вместе со всеми своими судьями. Я объясню почему. Потому что вы вели себя в суде, как обычная проститутка. Когда у вас был кворум принять решение, что закон о земле является неконституционным, вы торговались за должности. В конце концов, у вас не осталось кворума. Это закончилось тем, что высший государственный орган позволил продать украинскую землю. Я вам даю слово: все судьи, которые работают в КСУ, вплоть до уборщиц, пенсия у вас будет 2000 гривен. Это будет такое наказание, я сажать вас не буду. Я вам клянусь, я не буду вас сажать. У них сейчас зарплата у каждого судьи — 300 тысяч гривен. Неужели тебе не хватит?

— Не является ли это давлением на суд?

— Это не давление на суд. Они являются преступниками, которые получают заработную плату от наших налогов. Они каждый месяц получают 300 000 гривен. Кроме этого, у них насчитывают надбавку. Суммарно каждый судья получает 600 000 гривен в месяц. Неужели у них не хватило ума и денег, чтобы признать этот закон неконституционным? Я понимаю, что все меня волнует. А я переживаю за судьбу Украины, за будущее наших детей и за всю нашу страну. Понимаете ли вы это? Мне реально болит. Я не тот политик, что просто попиарилась и ушла. Я не могу простить им продажу украинской земли. Я объясню, почему. Смотрите, я взяла 10 соток огорода, вырастила собственными руками помидоры, огурцы. Я специально это сделала, чтобы посчитать, сколько эта земля дает урожая. Как будущий президент, я это должна знать, чтобы меня не обманывали фермеры. С 10 соток я закрыла целую тонну консервации на 70000 гривен. Эту продукцию я отвезла на фронт Вооруженным силам Украины в подарок. Но я не об этом. Я о том, что мы берем 10 соток. Из них следует живых денег 100000 гривен. С гектара это 1 млн.

— К чему вы ведете?

— Один гектар земли каждому украинцу приносит чистой прибыли, полмиллиона гривен. Украинскому народу сейчас дают 3000 долларов за гектар. Для чего продавать землю за 75 000 гривен, если она дает каждый год чистой прибыли в полмиллиона?

— Будете еще кого-то из нардепов бить?

— Я не люблю повторяться никогда в жизни. Это первый момент. Второй момент — нет смысла их бить. Нет никакого смысла. Я очень прошу Бога, чтобы они все же спустились на землю, сели всей фракцией — это не только «Слуг народа» касается — и подумали, позаботились об Украине. Если они этого не сделают, то осенью по ним начнут стрелять. А я не хочу, чтобы в центре Киева начали стрелять в кого угодно.