Почти полтора года в Украине действует программа “Восстановление”, в рамках которой украинцы получают компенсацию за поврежденное или разрушенное в результате агрессии РФ жилье. Какие проблемы были в реализации программы в этом году, кто из пострадавших не может получить возмещение от государства, как программа будет финансироваться в следующем году? Об этом, а также о кадровых перестановках в профильных ведомствах и начале подготовки к послевоенным выборам «Апостроф» поговорил с председателем Комитета Верховной Рады Украины по организации государственной власти, местного самоуправления, регионального развития и градостроительства и председателем партии «Слуга народа» Еленой Шуляк.

Елена, какие актуальные цифры относительно количества семей, получивших средства на ремонт поврежденного и покупку нового жилья?

На сегодня действует два направления программы есть Восстановление. Первый – это компенсация за поврежденное жилье. В рамках нее согласована выплата 69,8 тысячам украинских семей на 7,5 млрд грн. На компенсации за уничтоженное имущество выдано 10481 жилищный сертификат, из них реализовано 4269 штук на сумму 8 млрд грн.

Были ли задержки средств по сертификатам в контексте проблем с бюджетом-2024?

2024 год оказался достаточно сложным для программы есть Восстановление из-за финансирования. Напомню немного истории. Когда в 2023 году запускали эту программу, мы четко понимали, где будем брать средства на реализацию. Был создан Фонд ликвидации последствий вооруженной агрессии, в него поступили первые средства – 17 млрд грн, арестованные у российского Сбербанка в Украине. Мы были спокойны за финансирование программы. В 2024 году было немного сложнее, но в программу присоединился Всемирный банк. Кроме того, на конференции в Берлине было подписано соглашение с Банком развития Совета Европы на 100 млн. евро. Впрочем, банк только недавно направил это финансирование, поэтому сейчас видим увеличение суммы реализуемых жилищных сертификатов — за последний месяц плюс 2 тысячи.

Когда был уволен [министр инфраструктуры] Александр Кубраков и команда, мы начали переживать, ведь некоторое время не видели никаких движений по программе. естьВосстановление осталось без присмотра, и моментами казалось, что никому в правительстве программа не интересна. Тем временем люди, ожидающие компенсации, засыпали нас письмами, особенно те, кто ждал запуска нового этапа, касающегося уничтоженного жилья на временно оккупированных территориях. И это неудивительно: десятки тысяч украинских семей невероятно ждут помощи государства в процессе компенсации за разрушенные дома, для них это большое событие.

В это же время мы видим, какой в контексте компенсаций активна оккупационная власть на ТОТ. Я должен следить за этими процессами, чтобы понимать ситуацию. Так, если раньше оккупанты платили 30 тыс. руб. за 1 кв. м уничтоженного жилья, то сейчас стоимость компенсации подняли до 45 тыс. руб. Еще весной стартовала пропагандистская крупная кампания, во время которой жителей Бахмута, Соледару привлекали возвращаться на ТОТ. Было больно наблюдать, как они каждого украинца, у которого уничтожено имущество на ТОТ, пытаются заманить на территорию оккупации.

Следует понимать, что сейчас в Украине более 6 млн внутренне перемещенных лиц. По последним данным УВКБ ООН, более 8 млн человек (т.е. 20% населения) уехали за границу. Конечно, для многих из них именно жилищный вопрос стоит основополагающим. Кроме того, многие люди, чье имущество осталось на ТОТ, не имеют работы. Когда нет ни дома, ни работы, очень сложно спланировать жизнь. Поэтому считаю, что есть Восстановление необходимо немедленно расширить для жителей с ВТО. Поверьте, это будет иметь огромный социальный эффект: мы будем оставлять людей в Украине, мы будем возвращать их из-за границы, предоставить возможность нормально жить и развиваться. Поэтому я искренне не понимаю, почему есть Восстановление, имеющее все законодательные и технические основания, до сих пор не расширяется на жителей временно оккупированных территорий.

Второе, что я крайне не понимаю — отсутствие финансирования программы «Восстановление» в проекте государственного бюджета на 2025 год. Вдумайтесь: кроме небольшой субвенции ОМС на 500 млн грн для компенсаций за отремонтированное жилье больше на реализацию программы не предусмотрено. Мы провели заседание комитета, пригласили министра финансов, вместо которого пришел первый заместитель г-н Денис Улютин. Я спросила, это ошибка, так ли представлена позиция министерства? Он рассказал и о реформе публичных инвестиций, и что Минвосстановление почему-то не подало проекты и тому подобное. Но и мне, и тем, кто ждет компенсации за уничтоженное жилье, такой ответ неприемлем. Ибо важный результат. Хорошо, что включилось Министерство восстановления и представило свое видение. На нашем комитете мы утвердили и направили предложения в бюджетный комитет. Ведомство попросило 39 млрд грн на уничтоженное жилье и 9,9 млрд на поврежденное. Кроме этого я подала свою правку по выделению 10 млрд грн на программу, потому что вижу, что в среднем используется 10-12 млрд в год. Надеюсь, что партнеры также следят за прозрачностью программы и будут продолжать ее поддерживать.

Почему для финансирования программы нельзя использовать по-прежнему конфискованные активы? Уже нечего конфисковать?

Думаю, есть что конфисковывать. Нужно спрашивать у Министерства экономики, почему замедлилась подобная работа. Ведь оно отвечает и за работу АРМА (Агентства по розыску и менеджменту активов). Недавно я была на встрече с Украинским советом бизнеса, где была глава АРМА Елена Дума. Она рассказывала о больших достижениях Агентства на миллиарды гривен. Но деньги, полученные от конфискации, они купили военные облигации. Не знаю, кто принимает подобные решения. Понимаем, что нужно финансировать сектор обороны, но хотелось бы, чтобы правительство принимало сбалансированные решения. Потому что мы не можем позволить себе терять людей.

Учитывая дефицит финансирования, предполагаю, суммы компенсаций изменяться в следующем году не будут?

Я думаю, пока не нужно менять сумму компенсации. Средняя сумма жилищного сертификата – 1,6 млн грн. За нее люди могут покупать достойное жилье и в Киевской, и Харьковской, и Черниговской областях. Недавно запустили возможность использовать жилищный сертификат как первый взнос в рамках другой государственной программы — «еселя». Не думаю, что будет стоять очередь для получения такой возможности, но чем больше у человека будет опций для выбора, тем лучше.

С какими проблемами связана реализация Восстановление для жителей из зон активных боевых действий?

Недавно правоохранители провели десятки обысков на прифронтовых территориях в Харьковской области. Оказалось, что должностные лица, работающие в комиссиях при ОМС, совершали мошеннические действия — фиксировали оформление жилищных сертификатов на дома, разрушенные до полномасштабного вторжения, предварительно договариваясь с их владельцами. Но они забыли, что программа есть Восстановление – это абсолютно цифровой механизм и видно, кто фиксирует повреждения и кто принимает решение, каждый чиновник ставит свою электронную подпись. Итак, рано или поздно мошенничество становится явным. Поэтому я бы советовала не злоупотреблять такими вещами. Кроме того, для повышения контроля мы ввели условие, что 30% членов комиссии должны являться представителями общественного сектора. Конечно, на территориях, где опасно, не всегда можно работать, но мы просим приобщаться к тем, кто может.

Кстати, мы также анализировали, нарушают ли условия сами граждане, подающие заявления на компенсации. Нарушения бывают смешными. К примеру, используют фотошоп, чтобы добавить повреждения. Но когда комиссия приходит прямо по адресу, владельцам жилья становится стыдно за свои домыслы.

Но при всем этом есть и реально проблемы безопасности на прифронтовых территориях. Поэтому огромное спасибо тем комиссиям при ОМС, которые работают в тяжелых опасных условиях для жизни и здоровья. Мы знаем, что часто они выходят в бронежилетах, под обстрелами, чтобы фиксировать повреждения и люди получили компенсацию. Наш комитет, а также Минвосстановление пытается помогать таким комиссиям информационно, реагируем на запросы и вносим изменения, при необходимости, в законодательство.

Елена Шуляк Фото: пресс-служба

Одна из причин отказов в предоставлении компенсации – жилья нет в Государственном реестре вещных прав. В соцсетях люди пишут, что потеряли правоустанавливающие документы на жилье. Как тогда быть?

Государственный реестр прав заработал с 2013 года. Конечно, в стране куча не попавшего в него имущества. Поэтому до сих пор просим всех собственников имущества – разрушенного/не разрушенного – взять правоустанавливающие документы, сходить к нотариусу, государственному регистратору, ЦНАПу и внести данные в цифровой реестр. Ведь сейчас государственные программы привязаны именно к цифровым реестрам.

Конечно, многие физически потеряли документы, потому что горели их дома, они не успели их забрать итд. После долгой дискуссии мы решили, что в этом случае именно суд будет ставить окончательную точку в вопросе: человек владелец жилья или нет. Кроме того, было предложение, чтобы мэр города или председатель общины принимал такое решение. Но это могла быть очередная коррупционная история, поэтому решили опираться на судебную систему. Мы боялись, что люди в судах по 6-7 лет будут доказывать свое право собственности. Однако судебная практика показала, что 2 – 4 месяца в среднем занимает эта процедура.

О логике восстановления, увольнении Кубракова, изменениях в Жилищный кодекс

Какие приоритеты финансирования восстановления вообще на 2025 год?

Приоритеты будут такими же, как и в этом году. Первое, что отстраивается – это инфраструктура. Защита энергетических объектов, на мой взгляд, должна оставаться также в приоритете. Насколько я знаю, деятельность по защите энергетических объектов будет продолжаться именно так, как начинал еще Александр Кубраков.

Также, естественно, необходимо восстанавливать жилище, но с учетом наличия нужной инфраструктуры. В 2022 году мы приняли соответствующее законодательство и сейчас около 200 общин разрабатывают программы комплексного обновления. То есть перед тем, как формировать перечень объектов для восстановления, нужно сделать сложную аналитическую работу: исследовать, что с предприятиями в обществе, какие возможности есть для нового бизнеса, возможно, есть логистический узел, который пригодится бизнесу, возможно где можно открыть индустриальный парк… Также нужно проанализировать демографические факторы – где эти люди будут жить, работать, вернулись ли они или нет. Вместе с тем нужно учитывать экологический фактор, ведь есть общины, которые будут разминировать десятки лет. Конечно, это ограничение для развития общества. Также нужно понимать, что делать со строительным мусором. То есть, только после анализа многих факторов можно составлять перечень проектов для восстановления.

В конце 2023 года было решено изъять военное НДФЛ из бюджетов общин. Стало ли это трагедией для каких-либо общин?

Не вышло. Без военного НДФЛ общины до полномасштабного вторжения жили. Конечно, спасибо общинам, что они помогают военным, но в условиях войны, по моему мнению, Минфин не мог поступить иначе.

Мы уже упоминали господина Кубракова, он был уволен с должности министра развития общин, территорий и инфраструктуры Украины в мае. Как вы относитесь к такой кадровой смене – это помогает или вредит восстановлению?

Время покажет. Главное, чтобы начатые командой Кубракова проекты не прекращались, чтобы продолжалось восстановить, чтобы продолжала работать электронная цифровая система DREAM. Кстати, в ноябре заканчивается экспериментальный порядок работы DREAM, и все международные партнеры уже говорят о необходимости разработки соответствующего законодательства, чтобы система была обязательной для использования – ОМС, министерствами, ОВА… Чтобы было понятно, как выбирается проект для восстановления, по которому стоимостью он финансируется и т.д.

Когда Александр был уволен и команда ушла в отставку вместе с ним, на общественное обсуждение на сайте Минвосстановления представили закон об основных принципах восстановления. В его отношении на базе комитета я провела публичные консультации. Хотелось бы, чтобы министерство предоставило правительственный законопроект, где DREAM была закреплена на обязательном уровне, чтобы на уровне законодательства мы определили принципы восстановления, чтобы были прописаны моменты, как распределяются полномочия между ветвями власти, задействованными в процессе восстановления.

Добавлю, что немногие знают, что команда Кубракова вела с международными партнерами проектов на почти 5 млрд долларов: начиная с дорожного хозяйства и заканчивая программой «Восстановление». Главное, чтобы ни одна из них не была утеряна новым руководителем министерства. Конечно, у парламента есть контрольная функция, поэтому мы будем внимательно следить за этим.

Вскоре после увольнения Кубракова из Агентства восстановления ушел Мустафа Найем. Он говорил о препятствии работе. Кого он имел в виду?

Думаю, стоит говорить непосредственно с правительством и спрашивать у г-на Найема. Знаю, были проблемы с финансированием объектов. Если помните, правительство утвердило 6 экспериментальных населенных пунктов, где проводилось комплексное восстановление и там было довольно не ритмичное финансирование, кое-где приводившее к остановке работ. Такого точно не должно быть, потому что страдают люди.

Восстановление инфраструктуры – важное условие для возвращения беженцев. Это имеет значение, в том числе и потому, что Украине грозит демографический кризис. Как нужно решать этот вопрос? Целесообразны ли такие жесткие методы, как запрет абортов?

Нет. Естественно, человек обязан воспринимать такие решения. Я не верю, что простые лозунги сработают. Нужно сделать Украину привлекательной для людей. Нужно создавать такие условия, чтобы украинцы хотели возвращаться, хотели здесь развиваться, чтобы были уверены в неприкосновенности права собственности, что их не будут кошмарить силовики, что дети будут защищены. Конечно, важен фактор безопасности, особенно для мам с детьми. Пока существует угроза, часть людей, которая переживает безопасность своих детей, воздержится от возвращения.

У украинцев есть три мечты — победа, работа с достойной оплатой труда и свой дом. Государство должно максимально создавать условия для развития бизнеса, покупки жилья, занятости – это важные факторы для возвращения украинцев домой.

Кстати, наш Жилищный кодекс – «священная корова», к которой всегда страшно было подходить, был принят еще в 1983 году. Он практически не работает. И в результате мы видим, что 600 тыс. украинцев стоят в очередях на получение жилья. Полномасштабное вторжение обнажило проблему устаревшего законодательства и сейчас разрабатываются новые подходы в жилищной политике. Уверена, мы убьем этот Жилищный кодекс и дадим возможность в Украине развивать социальное жилье, которое до сих пор не развивалось. Даже в больших городах, как и Киев, нет фонда социального жилья. Когда случается трагедия, нет фонда жилья, куда бы людей можно было на месяц заселить. Поэтому перед законодателями, центральными органами исполнительной власти муниципалитетами стоит вызов создать новую жилищную европейскую политику.

Это можно осуществить в следующем году?

Возможно, потому что есть рамочный законопроект, разработанный Минвосстановлением и международными партнерами. Мы проводили на базе комитета публичные консультации по обновлению жилищной политики. После проделанной работы предоставили предложения, министерство их учло, собрало другие предложения из ЦОИВ и сейчас мы ожидаем, что в этом году законопроект пройдет правительство и зайдет в парламент. Мы его рассмотрим в первом чтении в этом году, а в следующем, надеемся, он будет принят во втором чтении. Но это первый шаг в формировании новой жилищной политики. Затем нужно принимать новое законодательство по социальному жилью, по арендному жилью, которое сегодня полностью в тени.

Елена Шуляк Фото: пресс-служба

партийном строительстве и подготовке к выборам

Как председатель партии «Слуга народа», работаете ли над увеличением числа членов партии, ячеек в текущем году?

Мы все время работаем над этим. С одной стороны проводим большое очищение, лишаемся тех членов, которые, по нашему мнению, недостойны быть в партии. С другой стороны, мы постоянно работаем над тем, чтобы набирать новую кровь. У нас два сильных партийных крыла – женское и молодежное. Они сегодня для нас – основные доноры новых людей к партийной силе.

Сколько прибавилось? Тысячи?

Не тысячи. Сама политическая команда была достаточно велика на старте, только 6400 местных депутатов, но постоянно ведется работа в ячейках, это сотни новых людей.

На каком этапе работа над изменениями в законодательство для проведения первых послевоенных выборов?

Работа ведется и на базе профильного комитета, и в рабочих группах, созданных при ЦИКе. По состоянию на сегодняшний день есть огромное количество проблем, которые необходимо решить как на уровне законодательства, так и на техническом уровне. К примеру, в связи с агрессией РФ объекты, ранее использовавшиеся в избирательном процессе, просто разрушены. Нужно понимать, что будет вместо избирательного участка это будет в другом городе? Если да, то в каком? Над этим уже нужно работать. Вторая история – наши избиратели за рубежом. Как они будут участвовать в голосовании? Пропускная способность консульств ограничена. Без партнеров из других стран не сможем справиться. Ведутся различные дискуссии и относительно введения для избирателей за рубежом почтового и электронного, изучаем опыт других стран. Также нужно понимать, как работать с таким количеством избирателей в зарубежном округе с точки зрения агитации. У нас нет такого законодательства.

Кроме того, у нас все равно будут территории с повышенным фактором опасности. Как на них проводить выборы? Эти вещи обсуждаются с 2022 года.

Также у нас есть зарегистрированный законопроект по избирательному законодательству, но мы его на уровне комитета отклонили и сейчас соответствующая рабочая группа нарабатывает новую редакцию. Он касается ценза оседлости. Согласно действующему законодательству, если человек больше полугода находится за границей, он не может баллотироваться. А у нас за границей огромное количество людей, которые вынуждены были уехать. Наши международные партнеры и Центр ОПОРА считают, что нужно снять ценз оседлости и дать возможность активным людям баллотироваться на первых послевоенных выборах. Лично я считаю, что человек, находившийся за границей во время полномасштабного вторжения, не может баллотироваться на выборах президента. Есть разные позиции даже внутри нашей политической силы относительно того, может ли быть такой человек народным депутатом. Важно с холодным умом подходить к этому вопросу, чтобы выработать правильное решение.

Когда меня спрашивают, возможны ли выборы сейчас, у меня однозначный ответ: нет. Потому что у нас миллион военнослужащих. Эти люди должны иметь возможность выбирать и быть избранными. Военное положение не дает такой возможности.

Звучали идеи о временной отмене военного положения…

Как вы себе это представляете? Люди на фронте защищают страну, как они могут вести избирательную кампанию? Вообще, кто примет решение с точки зрения безопасности прийти на избирательный участок, и если Россия бросит КАБ, кто будет за это отвечать? О выборах нужно говорить, но не манипулировать. ЦИК принимает свои постановления об обновлении Реестра избирателей, закрытом с 24 февраля 2022 года. У нас ВПЛ, люди, которые за границей. ЦИК не может ничего с этим не делать. Только они начинают работать, выходят политики и говорят инсайды [готовящиеся выборы]. Зачем хайпировать? У нас сейчас главная цель – победа. Мы должны максимально сконцентрироваться на этом.

Стоит ли ожидать вынесения законопроектов по выборам в сессионный зал в 2025 году? Или это отдаленные перспективы?

Пока это дискуссии. Совет Европы помогает консультативно над процессом законодательного обновления избирательных вопросов. В частности, приглашали представителей и правительства, и ЦИК из Боснии и Герцеговины, из Хорватии. Конечно, такого страшного опыта, как у Украины, нет ни у одной страны, но послушать, как страны, в которых была война, решали свои вопросы для выборов — ценный опыт.

А, скажем, возвращение закрытых списков дискутируется? Вообще – ожидаются какие-то кардинальные изменения в избирательное законодательство?

Возможно, кто-то мечтает о закрытых списках, но я не представляю, как можно было провести такую сверхсложную реформу избирательного законодательства, длившуюся 10 лет, а затем вернуться в закрытые списки. Кроме того, люди, которые будут принимать законодательство, касающееся первых послевоенных выборов, принимали законодательство об открытых списках.

На сегодняшний день все парламентские партии, группы и фракции договорились о том, что выборы возможны только тогда, когда в Украине закончится военное положение, плюс 6 месяцев. Это сняло напряжение в обществе, и я очень приветствую такое решение.

По новому законодательству мы провели местные выборы в 2020 году. У нас уже есть опыт, мы можем проанализировать ошибки. Например, мы очень гордились гендерной квотой – 40% женщин баллотировалось. Когда провели местные выборы, оказалось, что многие женщины использовали в качестве технических кандидатов. То есть, потом эти женщины снимались, чтобы заходили нужные мужчины. И будто законодательство выполнили, но с другой стороны, кто-то таким образом решил какие-то свои вопросы. Мы все это проанализировали, уже знаем, каким образом внести изменения в законодательство, чтобы не было таких злоупотреблений. Такие изменения могут произойти в Избирательный кодекс. А какие-то кардинальные как закрытие списков – нет.