Очень оживилась тема переговоров о мире или перемирии. Причин этому две: 1) очень хочется; 2) Трамп.

Про пункт первый говорить нечего, все понятно. Про пункт второй, в общем, тоже сказать нечего, потому что не понятно ничего. Но все-таки остановимся на нем подробней.

На днях Ермак с ребятами ездили в Штаты поговорить с ребятами Трампа. Кому-то это показалось началом тех самых переговоров. Это не было переговорами и не могло ними быть, потому что люди, с которыми встречались наши, еще не представляют собой команду, у которой наработаны не то что какие-то планы, у них пока нет даже единой позиции. Все, на что могли рассчитывать представители Украины, — познакомиться и изложить свою позицию, чтобы как-то повлиять на выработку позиции будущей команды нового-старого президента. Будто можно повлиять на тех, кто уверен в одном векторе влияния: от себя.

А потом была короткая встреча Зеленского с Трампом при посредничестве Макрона, о которой нам известно только то, что все согласились с выводом, что неплохо бы войну завершить. Неожиданно, правда? Уже вернувшись домой, Трамп в интервью TheNewYorkPostсказал, что «работает над концепцией, как положить конец этому нелепому конфликту». Из чего опять-таки прямо следует, что плана по Украине у него нет, да и концепция плана пока отсутствует, он над ней «работает». Помнится, Трамп на предвыборных дебатах так говорил о планах реформы здравоохранения: да, плана нет, его будущее президентское дело дать общую концепцию, «хотелку», а план пускай люди нижнего уровня разрабатывают.

Украинская тема у него явно не в приоритете и существует в каких-то приблизительных представлениях, которыми он и его люди делятся в комментариях для прессы. Но комментировать – не мешки ворочать. Между комментариями для прессы и рабочим планом разница, как между постом в сети Xи многостраничной научной монографией. Даст бог, какие-то более-менее внятные предварительные наметки появятся месяц-другой спустя после инаугурации. Говорят, походящее место для их озвучивания – Мюнхенская конференция по безопасности, но не факт, что к тому времени руки дойдут.Единственное, о чем можно говорить с уверенностью, это то, что от Европы новая администрация потребует больше заниматься собственной безопасностью и не пытаться по старой традиции сбросить эти вопросы на американцев, что, в общем, является справедливым упреком, но в моменте создающем немалые проблемы. Жизненно необходимая самой Европе милитаризация европейского сознания происходит опасно медленно, и возникающий разрыв неплохо бы компенсировать.

Какие бы идеи ни роились в головах тех, кто имеет доступ к ушам Трампа, окончательное решение по войне будет принимать он сам, основываясь на бог знает каких соображениях. Поскольку в этой неопределенности существуют и крайние варианты, где он, по американскому выражению, «бросит под автобус» Украину или, по русскому, покажет кузькину мать Путину, все надежды держатся на тонких нитках предположений, что Трамп не выберет первый вариант, а, может, склонится ко второму. Это при том, что о Путине он выражался с восхищением, а о Зеленском сильно наоборот.

Встать на общие позиции с «осью зла» Россия-Иран-КНДР, за которой тенью маячит Китай, американский лидер, конечно, не может, а вот запросто способен выбрать позицию умиротворителя, равноудаленного третьего, для которого Украина и Россия равные стороны конфликта, который старший по планете намерен решительно погасить. Это убирает из формулы Запада, будто бы горой стоящего за Украину, главный элемент – Соединенные Штаты, зато в их лице появляется фактор принуждения Киева к миру, холодно равнодушный к вопросам справедливости.

Кстати, нет никаких оснований быть уверенными в том, что усилия нового Белого дома по замирению увенчаются успехом, и спустя какое-то время, потраченное на попытки, Трамп просто не махнет рукой на всю эту «славянскую» историю, сосредоточившись на внутренней повестке, которая его интересует не просто гораздо больше, но только она в принципе и интересует, конкурируя только с гольфом. В интервью NBC News в ответ на вопрос о пресловутых 24 часах, за которые он закончит войну, Трамп ответил: «Что ж, я пытаюсь, я пытаюсь закончить её, если я смогу». То есть допускает, что и не сможет. А нет – ну, гори оно синим пламенем. Забота Европы.

И, конечно, все упирается в ключевой момент в планах мира или перемирия даже еще на стадии концепции: кто решится их гарантировать? Единственная действенная гарантия – готовность применить силу к нарушителю. Кто готов применить силу по отношению к России, при том, что три года перед этим все разговоры о действенной помощи Украине сводились к тому, что нельзя и помыслить прямого столкновения западных демократий с ядерной державой? Об этом говорил Байден, об этом говорит и Трамп, и все его окружение, критикуя, кстати, Байдена за то, что он подвел к точке, когда вероятность такого столкновения возросла.

От таких предельно серьезных гарантий все шарахаются. Но если никто не готов умирать за то, чтобы больше не умирали украинцы, они продолжат умирать. Мы продолжим умирать. Сила балансируется только силой, уничтожается большей силой. По-другому это не работает. Не готовые стать такой силой партнеры могли бы постараться такой силой сделать Украину, которая уже три года вообще-то по полной воюет с ядерной Россией, разделяя все вытекающие риски.

Путин видит неготовность Запада идти «в кость» и продолжает наглеть, помахивая «Орешником». От Трампа он ждет одного: что тот скормит ему Украину. Если этого не произойдет, Россия продолжит войну.

Кто был бы против мира? Но пока мы от него очень далеки, лучше бы на этот счет не заблуждаться. И грядущий приход Трампа, наобещавшего чудес невозможных, это обстоятельство только ярче подсвечивает.