В четверг, 22 июля, президент Владимир Зеленский подписал Закон «О ратификации договора между Правительством Украины и Правительством Французской Республики о поддержке финансирования проекта по улучшению снабжения питьевой водой в Луганской области», который даст старт реконструкции одного из главных источников питьевой воды в области – Попаснянского водоканала. О ситуации с водоснабжением, экологией в регионе, а также о том, как живет прифронтовая область на седьмом году войны, «Апостроф» пообщался с главой Луганской областной военно-гражданской администрации Сергеем ГАЙДАЕМ.

— Среди других областей именно Луганская получает из бюджета чуть ли не меньше всего ресурсов из государственного бюджета. Почему сложилась такая ситуация?

— Я бы сказал так: наш бюджет — второй с конца по всей стране, но в формате таких проектов как, например, финансирование из Госфонда регионального развития мы в пятерке, но уже сверху. Конечно, контраст колоссальный. Есть еще одна область, в которой идет война, Донецкая, но сравнивать наши бюджеты невозможно. В 2020 году бюджет Луганской области был 618 млн грн, а бюджет одного Мариуполя — 5 млрд грн, Краматорска – 2 млрд грн.

— Почему такая огромная разница?

— Исключительно из-за войны и оккупацию. Именно в оккупированной части области осталась основная промышленность, а также – крупные города, которые давали основную часть налогов. Луганщина до войны – это 2,25 млн населения, а сейчас – 650 тысяч и ориентировочно 100 тысяч переселенцев с оккупированной территории. Вместе с тем, имеем поддержку и понимание центра. Только за мою каденцию президент был в области 20 раз. Понятно, что часть этих поездок сугубо военные. Но каждый раз находим понимание, проталкиваем, лоббируем какие-то дополнительные проекты. Финансирование удается получать нелегко, но процессы идут.

— Как в вашей области обстоят дела с «Великим будивництвом»?

— Если оценить вопрос в комплексе, с учетом значительных средств из ГФРР (Государственный фонд регионального развития — «Апостроф»), то в масштабах страны выходит немало. Хотя, конечно, это далеко не то, что могло бы изменить ситуацию радикально. При этом практически все проекты реализуем качественно и в срок. Это важно, чтобы в конце года не возвращать неиспользованные вовремя деньги в бюджет.

У нас даже может быть экономия, потому что публичные тендеры влияют на уменьшение цены. В прошлом году по количеству построенных дорог мы стали лучшими в Украине, вместе с Закарпатской областью.

— Сколько километров построили?

— Больше 300. В этом году такой же объем должны сдать, а, может, и больше. Удалось получить кредит от Международного банка на строительство 160 км дорог дополнительно. Есть областной дорожный фонд, он у нас около 600 млн, и есть несколько миллиардов гривен по линии Укравтодора. Еще дополнительно – около 100 млн долларов, которые получаем от банков. Плюс реализовываем дополнительные проекты.

Например, планируем строительство троллейбусного сообщения между Северодонецком и Лисичанском — это 92 млн гривен. Скоро будет объявлен победитель и подрядчики смогут стартовать. Строим спортивные площадки по новому президентскому проекту «Здорова Україна». В числе первых шести областей в этом году поставим 52 площадки. А всего по области их будет 215 за два года.

— Заходят ли в область иностранные инвесторы, которых раньше отпугивала непосредственная близость линии разграничения и возможность перехода войны в «горячую» фазу?

— В принципе, да. Уже прошел переломный момент, когда инвесторы боялись самого понятия «война». Проговариваем масштабные объекты с крупными компаниями. Это говорит, что в их подсознании поменялась тенденция, что Луганская область — это опасно.

Конечно, все дается нелегко, каждый крупный объект требует много согласований. Мы полтора года боролись за кредит от Франции в 70 млн евро на модернизацию Попаснянского канала, но добились его. Верховная Рада ратифицировала его и в следующем году начинаем строить.

— Какие точки роста видите в области?

— Конечно, дороги. Потому что там, где есть дороги, приходит цивилизация. Любой инвестор, понимая, что из точки А в точку Б нужно ехать не полтора часа по нормальной дороге, а пять – по колдобинам, скажет «нет, извините». Поскольку ему придется убивать время, деньги и технику.

Фото: Апостроф / Роман Петушков

По электроэнергии вопрос решен. Сдали в прошлом году подстанцию в Кременной – одну из крупнейших в Европе. Теперь мы не являемся энергетическим островом и компании могут заходить, рассчитывая, что гарантировано получат необходимое количество электроэнергии.

Кроме прочего, обязательно нужно реализовать масштабный проект строительства железнодорожной ветки Камышеваха — Лантративка Нова. Это позволит сохранить дороги, которые сегодня убиваются фурами. Можно будет загружаться в Старобельске (логистическом центре Луганщины) и дальше ехать железнодорожным транспортом. Причем, здесь важно не ждать пока у перевозчиков проснется совесть, а предлагать ему экономическую выгоду.

Нужен акцент на строительстве жилья, ведь у нас много переселенцев с оккупированных территорий – профессионалов в образовании, медицине, культуре. Они живут на съемных квартирах, тратят на их аренду значительные деньги. Нужно строить жилье, чтобы сохранить этот ресурс для области. Будем бороться за классных специалистов.

— Слышал, пока строить на Луганщине дорого. Это так?

— Да, пока дорого. Стройматериалы возим из Харьковской области. В результате цена квадратного метра может быть выше, чем в Ирпене под Киевом. Тем не менее, нам удалось выбить деньги на строительство двух домов в Кременной и Рубежном. В этом году их сдадим. В следующем году с помощью наших международных партнеров хотим реализовать проект по строительству микрорайона в Северодонецке на 250 квартир.

— Как обстоят дела с когда-то главной отраслью области – угольной?

— Если на государственном уровне довести до ума стратегический план развития угольных регионов, а это Волынская и Львовская, Днепропетровская, Донецкая области, то перспективы развития будут. Проблема шахт – старое оборудование, отсутствие новых лав, низкое качество угля. У Центрэнерго есть проблемы с финансированием, поэтому возникают постоянные задолженности за реализацию угля.

Скоро область посетит министр энергетики, у меня к нему есть ряд вопросов и предложений. Один из них —тарифы. На Луганщине они, к сожалению, очень высокие. Второй вопрос – перестройка ТЭЦ. Во-первых, это важно для модернизации самой станции, а во-вторых, начнем покупать наш же уголь, сняв проблему с реализацией «черного золота». Ведь логистическое плечо для доставки угля будет коротким, а значит цена будет конкурентная. И Северодонецк получит доступное тепло. Для области это – важнейший проект, потому что у нас работают около 6 тысяч шахтеров. Закрытие любой шахты оставляет за бортом сотни людей. Важно этого избежать.

— А что с промышленной стратегией в области?

— Нужно думать о развитии региона, строительстве новых инновационных производств. Пока упираемся в проблему железной дороги, поскольку какой бы завод ни построили, конечную стоимость продукции будет определять колоссальная логистическая нагрузка. Но под лежачий камень вода не течет. Если начнем двигаться вперед, то методом проб и ошибок выработаем рабочую дорожную карту, которую сможем реализовать. Взять тот же Лисичанский содовый завод. Была грандиозная операция россиян по уничтожению этого конкурентоспособного предприятия. Инвестдоговор, по которому они приобрели его, подразумевал модернизацию. Но они его просто порезали.

Я с позитивом отмечаю, что послы, которые приезжают в Луганскую область, говорят вслух уже не о гуманитарной помощи, (которую они продолжают оказывать), а о том, как вместе строить и развивать предприятия. Сейчас Мировой банк дает 30 млн долларов на развитие аграрного сектора. Они хотят строить мощности по переработке. Возможно, два-три предприятия, которые будут перерабатывать зерно и делать из него спагетти, ведь сейчас так: посеяли, собрали урожай и продали как сырье.

— А какие перспективы у центра области — Северодонецка?

— Это все-таки город химиков, высококлассных специалистов, можно и нужно в этом направлении думать. Когда строили «Азот» и сам Северодонецк, то там одномоментно разрабатывали проекты 48 академиков. Это – солидный показатель. Поэтому потенциал у города остался колоссальный.

Фото: Апостроф / Роман Петушков

— Потенциал есть не только у Северодонецка, но и у новых ОТО (объединенных территориальных общин — «Апостроф»), ведь проходит земельная реформа, а север области — аграрный. Были конфликтные ситуации, сталкивались ли Вы с рейдерством?

— За мою каденцию был один такой конфликт. Он не касался напрямую ОВГА, а имел отношение к конезаводам. У нас их несколько, и они управляют примерно 30 тысячами га земли. Это госпредприятия, земли там лакомые. Область, к сожалению, не может влиять на то, как они распоряжаются активами. Я застал конфликт между двумя группами, которые воевали за земли. Отголоски слышны и сегодня.

Если мы сделаем в Украине инвентаризацию земель, то получим миллиарды гривен на развитие. Всем известны истории с самозахватами или распаханными лесополосами. На уровне области совместно с прокуратурой и полицией делаем акцент на законности землепользования. По нашим подсчетам, инвентаризация всех земель области, которые незаконно обрабатываются, позволила бы перенаправить в бюджет до 2 млрд грн. Хотя отмечу, что сама инвентаризация – кропотливая, дорогая и длительная процедура.

— Раз уж мы заговорили о лесе – как обстоят дела с восстановлением после прошлогодних пожаров?

— Луганская область засеяна искусственными лесами. Раньше это была степь, которую в основном высаживали соснами. В прошлом году здесь был крупнейший пожар. Одновременно сложились все факторы для колоссального распространения огня. Лесополосы не спасали, потому что ветер переносил куски пламени до 300 метров.

Исходя из стратегии уменьшения рисков от пожаров, в Луганской области нужно высаживать смешанные леса. Мы создали международную группу, разослали письма международным партнерам с просьбой помочь нам реализовать проект по восстановлению лесов.

— Вас включили в президентскую программу по высадке миллиарда деревьев?

— Да. В Донецкой области построен огромный комплекс по выращиванию рассады. Восстановление лесов – это десятки лет работы. Сейчас совместно с новым руководителем лесного хозяйства области просчитываем, как реализовать стратегию восстановления лесов. Совместно с ГосЧС и лесниками создадим кризисный центр для координации противопожарной политики. Рассматриваем возможность оборудования активными камерами наблюдения максимальных лесных площадей. Тогда будем в онлайн-режиме понимать, где возникает пожар, куда отправлять пожарных. Сейчас создаем добровольные пожарные команды в ОТО. Я с помощью спонсоров на прошлой неделе передал три пожарные машины, две из которых поедут в такие добровольные пожарные команды. Это дает скорость реагирования.

— Для тушения пожаров, да и любой жизнедеятельности нужна вода. С этим в области, насколько я понимаю, все плохо?

— В Луганской области, к сожалению, осталась советская инфраструктура. Имеем огромные трубы, которые очень засорены, огромные насосы, компрессора. Это все рассчитано на промышленное потребление. КПД этой инфраструктуры можно сравнить с покупкой «Майбаха» для развозки хлеба. Поэтому трубы должны быть оптимального диаметра, а хлеб нужно возить специализированными автомобилями.

Будем прокладывать новые трубы, ставить новые насосы. Возьмем город Лисичанск (80 тыс. жителей). Когда меня назначили, там около года практически не было воды. Сейчас мы это исправили. Осталось две проблемы. Одна – задолженность за предыдущие периоды (160 млн гривен). Вторая – то, что все насосы находятся внизу, а качать нужно вверх. После любой аварии вода опускается. Чтобы ее поднять, нужен день. Мы ставим заслонки, которые не позволяют воде уходить вниз. И восстановить подачу можно за несколько часов.

На 70 млн евро, которые Франция нам выделяет, мы восстановим инфраструктуру Попаснянского водоканала. Ежемесячно там теряется около 7 млн гривен, в том числе на незаконных врезках. Люди бесплатно качают, а потери все ложатся на город. Эту систему нужно менять. Например, очистные сооружения, которые отвечают за несколько тысяч человек, обслуживают пару десятков тысяч. Восстановление же одного такого объекта стоит около 40 млн гривен.

Фото: Апостроф / Роман Петушков

— Каковы настроения людей в области и на оккупированной территории – можно ли к ним достучаться?

— Изменить менталитет людей — не быстрый процесс, ведь нас более 70 лет кормили фейковыми историями, давали фейковых героев, приучали к советским и российским нарративам.

То, что мы строим максимальное количество дорог, школы, садики, ЦНАПы, амбулатории, улучшая уровень жизни людей, — колоссальный прорыв в реинтеграции. Понятное дело, что даже подкованный человек на протяжении 7 лет, не имея информации, начнет сомневаться. Но когда луганчане с оккупированных территорий переходят к нам и видят позитивные изменения, то действует «сарафанное радио», и люди начинают верить в Украину.

Чем больше построим, отремонтируем, восстановим, тем лучше. Я бы хотел, чтобы это было, как с Берлинской стеной, когда восточные немцы самостоятельно начали ломать стену.

— Почему по прошествии 7 лет с начала войны в области до сих пор нет облсовета?

— Как только составляющая безопасности будет на должном уровне, можно будет проводить выборы. Но сегодня военно-гражданская администрация – инструмент быстрого принятия решения. Он необходим в условиях войны. Пример: в случае обстрела мирных территорий боевиками нужно срочно решать ряд вопросов. Нет времени ждать, пока соберется сессия, депутаты проголосуют, пока оформится решение… В воюющей области это все нужно делать быстро.

— Ощущаете ли Вы как глава ОВГА деструктив от всеукраинских политсил, или кого-то из депутатов персонально?

— Существует так называемая депутатская «группа Шахова». За весь период пожаров от этой команды не было ни одного звонка с предложением о помощи. Они абстрагировались. Таких моментов много. Эта команда напоминает мне по тактике россиян. Скажем, вбрасывают явные пропагандистские слоганы и фейки. Например, обвиняют область в невыплате зарплат шахтерам. Но при этом ОВГА не имеет отношения к этим деньгам, которые по вертикали Минфина заходит в казначейство и оттуда выплачиваются шахтерам.

Или, например, «шаховцы», получая информацию о будущем ремонте дорог, приезжают туда за две недели до начала и создают медийный шум. А когда автодор завозит технику, они людям говорят, что добились ремонта. При этом реальных результатов работы у этой группировки не так много, чтобы они ими хвастаться. Мне кажется люди это видят и понимают, кто чего стоит.

— Проблем с ОПЗЖ, которая имеет много депутатов в ОТО области, нет?

—Я не чувствую от них какого-то деструктива. Они не мешают нам в работе.

— Кажется, Луганщине нужна помощь иного толка: вакцинация двигается очень медленно. В чем причина, и как исправить эту ситуацию?

— У нас область сложная в том плане, что это сельская местность. Здесь нет таких городов как Киев, Харьков или Днепр с миллионами жителей на одной относительно небольшой территории. Но мы сделали центры вакцинации в Северодонецке, Старобельске, есть опорные больницы, где тоже делают вакцинацию.

Что касается больниц, то они укомплектованы, нет недостачи в аппаратах искусственной вентиляции легких, в кислородных концентраторах, препаратах. Мобильные бригады укомплектованы. Десятками передаем новые автомобили скорой помощи. В последний раз их было 24, в начале августа передадим еще 10. Сейчас борюсь, чтобы Рубежанскому инфекционному отделению вернули «ковидный пакет». В него вложили много денег и важно, чтобы оно работало. Там хорошие специалисты, которые качественно лечат. Поэтому сказать, что у нас критическая ситуация – нет. Мы — в зеленой зоне, а вакцинацию обязательно нагоним.

— Как обстоит дело со строительством областной больницы в Северодонецке?

— Это стратегически важный для нас объект, ведь действующая ранее больница осталась в Луганске. Сейчас она де-юре есть, а де-факто выглядит как разбросанные по разных городах отделения. Поэтому для нас важно, чтобы она была единым комплексом. В этом году должны закончить хирургическое отделение – надеюсь, привлечем в него и хороших специалистов с оккупированной части области.